Фрунзик Мкртчян

Мне хочется несколько теплых слов сказать о моем замечательном друге, о дорогом Фрунзике.
Он, конечно, был совершенно неординарным человеком, человеком молниеносной фантазии, экспромтов, очень талантливым абсолютно во всем! Я никогда не забуду, как он отвечал такие предметы как диамат, истмат, историю КПСС, научный коммунизм и прочую бели­берду, на которую, к сожалению, уходило так много нашего дра­гоценного времени. Фрунзик рассказывал, буквально ни одной строчки, ни одного слова не прочтя, и главное, сидел умный пе­дагог с умным лицом и слушал его. Мы умирали от смеха, не знали куда деваться… А он с серьезным видом нес неимоверную чушь, но говорил с таким достоинством, авторитетно упоминая все время Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, чуть ли не цити­руя их. Его слушать, просто заслушаться! Это был очень талант­ливый человек…
Каждый год 2-го мая в день моего рождения в моем доме собирались удивительные люди. Ну что мне сказать, мой дорогой друг Паруйр Севак, которого без слез вспомнить невозможно, Вадим Меликсетян, Левон Ахвердян — крупные театроведы того времени, и многие-многие другие… Но самым ярким, конечно, всегда был Фрунзик, дорогой любимый друг! Когда приближался этот день, Фрунзик начинал нервничать: «Мы соберемся у тебя, соберемся? Посидим…». Я говорила: «Какой может быть разго­вор!?». Он, во-первых, вел все это грандиозное общество, народу всегда бывало много, вел весь вечер, не уставал, был неиссякаем в остротах, в доброте своей, в своем самом хорошем ко мне от­ношении, мы все погибали от хохота. Мы, действительно, очень хорошо и тепло дружили… Мама и папа тоже очень любили Фрунзика, очень! Я счастлива, что жизнь мне подарила такого человека на долгие-долгие годы… …
Наступил великий день, я оканчивала театральный институт. Дипломные спектакли! Ну, сколько волнений… Я играла в двух спектаклях. Первый по пьесе «Доктор Ерванд Бошоян». Как говорил Вагарш Богданович, эта пьеса ста­вилась очень редко. Я играла главную роль, роль Жени, и получился интересный хороший спектакль. Второй спектакль по пьесе советского автора Цезаря Солодаря «В сиреневом саду». Замечательно был оформлен спектакль, кусты сирени на сцене, причем я нарвала сирень в нашем саду, и мы к искусственным кустикам нацепили настоящие ветки сирени. Я играла в парт­нерстве с Фрунзиком Мкртчяном. Это было замечательно! Весе­лая, в хорошем стиле выдержанная комедия, и наше партнерство с ним получилось ну просто замечательным… Но надо же было такому случиться, перед самым экзаменом мы повздорили с Фрунзиком, я с ним поссорилась и не разговаривала. Тем не менее, мы продолжали репетировать, как ни в чем не бывало… Наконец экзамен! Боже мой, маленький зал нашего театрального института, в котором было все оборудовано по тем временам замечательно, ломился от зрителей. Одна только комиссия состояла, представьте себе — Вардан Аджемян, Армен Гулакян, Вагарш Вагаршян, Вавик Вартанян, Авет Аветисян, специально приехал мой дядя Арам Ильич Хачатурян…
В общем, что гово­рить, и зритель тоже, так сказать, соответствовал этим людям. Буквально, ломился зал… И вот, мы играем эту нашу комедию «В сиреневом саду», и мой диалог с Мкртчяном… Он должен дать реплику, без кото­рой мне дальше говорить нечего. Если он не скажет именно этот текст, значит непонятно что может случиться… Он молчит. Не­возмутимо молчит… И, главное, с таким умным видом, что не придерешься… Я ему тихо так говорю: «Дай реплику… Реплику дай…». Он мне в ответ, на ухо: «Будешь со мной разговаривать? Будешь разговаривать со мной?». Я опять: «Дай реплику…», — и делаю вид, как будто, так и полагается, что-то такое обыгрываю, от волнения уже умираю просто, говорю: «Дай реплику! Говори! Дай реплику…». «Нет, скажи, помиримся или нет? Скажи, будешь разговаривать со мной?». У нас уже многозначительные немые монологи пошли, несусветные вторые планы… Текста нет, а на сцене продолжается действие… Зритель хохочет, у меня ужас на лице, вообще мне кажется, что выражение моего лица в тот мо­мент было, мягко говоря, странным, я уже не говорю о Фрунзике… Невероятно серьезный, зритель хохочет, а он… И опять: «Помиримся или нет?». Наконец я не выдерживаю: «Помиримся, помиримся!!! Слушай, дай реплику!». Под общий хохот он дает реплику, и мы продолжаем… Я до сих пор не знаю, зритель заметил что-то или нет, может быть даже и заметил, но эта легендарная комиссия высоко оценила наши работы. Председателем был Григорий Нерсесович Бояджиев, светило русского советского театроведения, и, ко­нечно, ответственность была грандиозная. Спектакль прошел за­мечательно, мы получили высшие баллы. Бояджиев дал очень высокую оценку, а уж о зрителях я не говорю, они рвались в наши маленькие-маленькие гримерные комнаты с поздравле­ниями, это был настоящий большой праздник! Дальше уже дипломы шли… Я окончила с отличием театральный институт…
… Трагично в дальнейшем сложилась судьба Фрунзика… Он пригласил меня однажды, будучи уже второй раз же­натым, на спектакль в свой театр. Он играл главную роль, и иг­рала его жена в паре с ним. То, что делал Фрунзик — это было потрясающе! Вы знаете, такие глаза были у Нерсесяна, вот такие глаза и даже может быть еще трагичнее… Я считаю, что он, конечно, нераскрытый артист… Он очень мало сделал из того, что мог бы сделать. Его талант был на­столько велик, что, наверное, просто не мог уместиться в рамки времени… Жизнь жестоко распорядилась с таким талантищем… Но он остается ярким и горячо любимым. Его искусство — глу­бочайшая бездна правды, правды жизни! Воистину Народный Артист в самом широком и вместе с тем буквальном понимании этого слова… Он был в моей жизни, и это счастье…
Я хочу вспомнить еще об одном выдающемся армянском актере, о Хорене Абрамяне, который безвременно ушел в мир иной, замечательный актер! Мой близкий друг… Он оказался рядом и помог мне в трудные минуты жизни, не важно, как помог — по-человечески и очень своевременно… Я ему благодарна за то, что он просто был моим другом. Мне он очень нравился на сцене и в кино, могучая личность! В повседневной жизни он был председателем СТД, много хлопот, всяких каверз, недовольства, нервов… Как это все отошло куда-то, кануло в небытие, и остался образ великолепного красивого человека и чудесного актера…
Недавно я была в Пантеоне на могиле Арама Ильича, Хорик похоронен почти рядом, на этой же аллее лежит и Фрунзик. Было тяжело стоять у могил бесконечно дорогих мне людей и вспоминать, вспоминать, жалеть о том, что их нет, и уже нико­гда больше не будет…
Очень, очень жаль, армянское искусство потерпело настоящий крах, когда не стало Фрунзика Мкртчяна, когда не стало Хорена Абрамяна…...

Лейли Хачатурян...
https://nashasreda.ru/lejli13/
Портал «Наша среда» продолжает публикацию глав из книги «Лейли», вышедшей в издательстве «Антарес» в 2010 году по госзаказу Министерства культуры Республики Армения. Эта книга – история жизни ведущей актрисы Ереванского ордена Дружбы Народов Государственного русского драматического театра им. К.С.Станиславского, народной артистки Армении Лейли Хачатурян, представительницы легендарного армянского рода Хачатурянов, записанная с ее же слов.
Вместе с тем, это история жизни армянской интеллигенции, рассказ о трудном, но замечательном времени расцвета искусства в Армении.
Текст публикуется с согласия автора литературной записи книги Армена Арнаутова-Саркисяна....