Фрунзик Мкртчян
Мне хочется несколько теплых слов сказать о моем замечательном друге, о дорогом Фрунзике.
Он, конечно, был совершенно неординарным человеком, человеком молниеносной фантазии, экспромтов, очень талантливым абсолютно во всем! Я никогда не забуду, как он отвечал такие предметы как диамат, истмат, историю КПСС, научный коммунизм и прочую белиберду, на которую, к сожалению, уходило так много нашего драгоценного времени. Фрунзик рассказывал, буквально ни одной строчки, ни одного слова не прочтя, и главное, сидел умный педагог с умным лицом и слушал его. Мы умирали от смеха, не знали куда деваться… А он с серьезным видом нес неимоверную чушь, но говорил с таким достоинством, авторитетно упоминая все время Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, чуть ли не цитируя их. Его слушать, просто заслушаться! Это был очень талантливый человек…
Каждый год 2-го мая в день моего рождения в моем доме собирались удивительные люди. Ну что мне сказать, мой дорогой друг Паруйр Севак, которого без слез вспомнить невозможно, Вадим Меликсетян, Левон Ахвердян — крупные театроведы того времени, и многие-многие другие… Но самым ярким, конечно, всегда был Фрунзик, дорогой любимый друг! Когда приближался этот день, Фрунзик начинал нервничать: «Мы соберемся у тебя, соберемся? Посидим…». Я говорила: «Какой может быть разговор!?». Он, во-первых, вел все это грандиозное общество, народу всегда бывало много, вел весь вечер, не уставал, был неиссякаем в остротах, в доброте своей, в своем самом хорошем ко мне отношении, мы все погибали от хохота. Мы, действительно, очень хорошо и тепло дружили… Мама и папа тоже очень любили Фрунзика, очень! Я счастлива, что жизнь мне подарила такого человека на долгие-долгие годы… …
Наступил великий день, я оканчивала театральный институт. Дипломные спектакли! Ну, сколько волнений… Я играла в двух спектаклях. Первый по пьесе «Доктор Ерванд Бошоян». Как говорил Вагарш Богданович, эта пьеса ставилась очень редко. Я играла главную роль, роль Жени, и получился интересный хороший спектакль. Второй спектакль по пьесе советского автора Цезаря Солодаря «В сиреневом саду». Замечательно был оформлен спектакль, кусты сирени на сцене, причем я нарвала сирень в нашем саду, и мы к искусственным кустикам нацепили настоящие ветки сирени. Я играла в партнерстве с Фрунзиком Мкртчяном. Это было замечательно! Веселая, в хорошем стиле выдержанная комедия, и наше партнерство с ним получилось ну просто замечательным… Но надо же было такому случиться, перед самым экзаменом мы повздорили с Фрунзиком, я с ним поссорилась и не разговаривала. Тем не менее, мы продолжали репетировать, как ни в чем не бывало… Наконец экзамен! Боже мой, маленький зал нашего театрального института, в котором было все оборудовано по тем временам замечательно, ломился от зрителей. Одна только комиссия состояла, представьте себе — Вардан Аджемян, Армен Гулакян, Вагарш Вагаршян, Вавик Вартанян, Авет Аветисян, специально приехал мой дядя Арам Ильич Хачатурян…
В общем, что говорить, и зритель тоже, так сказать, соответствовал этим людям. Буквально, ломился зал… И вот, мы играем эту нашу комедию «В сиреневом саду», и мой диалог с Мкртчяном… Он должен дать реплику, без которой мне дальше говорить нечего. Если он не скажет именно этот текст, значит непонятно что может случиться… Он молчит. Невозмутимо молчит… И, главное, с таким умным видом, что не придерешься… Я ему тихо так говорю: «Дай реплику… Реплику дай…». Он мне в ответ, на ухо: «Будешь со мной разговаривать? Будешь разговаривать со мной?». Я опять: «Дай реплику…», — и делаю вид, как будто, так и полагается, что-то такое обыгрываю, от волнения уже умираю просто, говорю: «Дай реплику! Говори! Дай реплику…». «Нет, скажи, помиримся или нет? Скажи, будешь разговаривать со мной?». У нас уже многозначительные немые монологи пошли, несусветные вторые планы… Текста нет, а на сцене продолжается действие… Зритель хохочет, у меня ужас на лице, вообще мне кажется, что выражение моего лица в тот момент было, мягко говоря, странным, я уже не говорю о Фрунзике… Невероятно серьезный, зритель хохочет, а он… И опять: «Помиримся или нет?». Наконец я не выдерживаю: «Помиримся, помиримся!!! Слушай, дай реплику!». Под общий хохот он дает реплику, и мы продолжаем… Я до сих пор не знаю, зритель заметил что-то или нет, может быть даже и заметил, но эта легендарная комиссия высоко оценила наши работы. Председателем был Григорий Нерсесович Бояджиев, светило русского советского театроведения, и, конечно, ответственность была грандиозная. Спектакль прошел замечательно, мы получили высшие баллы. Бояджиев дал очень высокую оценку, а уж о зрителях я не говорю, они рвались в наши маленькие-маленькие гримерные комнаты с поздравлениями, это был настоящий большой праздник! Дальше уже дипломы шли… Я окончила с отличием театральный институт…
… Трагично в дальнейшем сложилась судьба Фрунзика… Он пригласил меня однажды, будучи уже второй раз женатым, на спектакль в свой театр. Он играл главную роль, и играла его жена в паре с ним. То, что делал Фрунзик — это было потрясающе! Вы знаете, такие глаза были у Нерсесяна, вот такие глаза и даже может быть еще трагичнее… Я считаю, что он, конечно, нераскрытый артист… Он очень мало сделал из того, что мог бы сделать. Его талант был настолько велик, что, наверное, просто не мог уместиться в рамки времени… Жизнь жестоко распорядилась с таким талантищем… Но он остается ярким и горячо любимым. Его искусство — глубочайшая бездна правды, правды жизни! Воистину Народный Артист в самом широком и вместе с тем буквальном понимании этого слова… Он был в моей жизни, и это счастье…
Я хочу вспомнить еще об одном выдающемся армянском актере, о Хорене Абрамяне, который безвременно ушел в мир иной, замечательный актер! Мой близкий друг… Он оказался рядом и помог мне в трудные минуты жизни, не важно, как помог — по-человечески и очень своевременно… Я ему благодарна за то, что он просто был моим другом. Мне он очень нравился на сцене и в кино, могучая личность! В повседневной жизни он был председателем СТД, много хлопот, всяких каверз, недовольства, нервов… Как это все отошло куда-то, кануло в небытие, и остался образ великолепного красивого человека и чудесного актера…
Недавно я была в Пантеоне на могиле Арама Ильича, Хорик похоронен почти рядом, на этой же аллее лежит и Фрунзик. Было тяжело стоять у могил бесконечно дорогих мне людей и вспоминать, вспоминать, жалеть о том, что их нет, и уже никогда больше не будет…
Очень, очень жаль, армянское искусство потерпело настоящий крах, когда не стало Фрунзика Мкртчяна, когда не стало Хорена Абрамяна…...
Лейли Хачатурян...
https://nashasreda.ru/lejli13/
Портал «Наша среда» продолжает публикацию глав из книги «Лейли», вышедшей в издательстве «Антарес» в 2010 году по госзаказу Министерства культуры Республики Армения. Эта книга – история жизни ведущей актрисы Ереванского ордена Дружбы Народов Государственного русского драматического театра им. К.С.Станиславского, народной артистки Армении Лейли Хачатурян, представительницы легендарного армянского рода Хачатурянов, записанная с ее же слов.
Вместе с тем, это история жизни армянской интеллигенции, рассказ о трудном, но замечательном времени расцвета искусства в Армении.
Текст публикуется с согласия автора литературной записи книги Армена Арнаутова-Саркисяна....