Лучшая роль - впереди. (Фрунзик Мкртчян о себе. Из журнала "Советский Экран" №8 от 1979 г. )
Трудно рассказывать о самом себе. Ведь за актера лучше говорят главные его полпреды— герои, сыгранные в театре, кино, на телевидении. В кино их у меня более сорока, а ведь еще немало и прожитых на сцене Ереванского академического театра имени Сундукяна, с которым я не расстанусь, пока дышу...
Каждый год — новые встречи с людьми, характеры и судьбы которых ты несешь зрителю. Ответственность, постоянное волнение не уходят с возрастом и опытом, еще больше обостряются, еще больше тревожат. И каждый раз, играя новую роль, словно переживаешь заново свой самый главный дебют. Станет ли герой таким же близким и родным каждому, кто с ним впервые встретится, каким он стал для тебя самого?
Был год, когда я снимался сразу в пяти фильмах. Драматическая судьба старого крестьянина Апро из «Наапета», роль которого была написана специально для меня, уносила на съемки высоко в горы, откуда я стремительно возвращался в снежную суровую зиму Москвы, снимаясь в «Мимино». Затем врывался в цветущие субтропики Сухуми, играя главную роль в классической трагикомедии «Багдасар разводится с женой». А из солнечного края попадал в промозглость размытых тающим снегом и дождями дорог, по которым герой фильма «Солдат и слон» Арминак Гаспарян вел в канун Победы из далекой Германии слона, похищенного фашистами из зоопарка. Потом я снова возвращался в Армению, на съемки «Каменной долины», и был счастлив, когда успевал в короткие перерывы между перелетами сыграть на сцене ростановского романтика Сирано де Бержерака.
Наверное, это обычное состояние актера, который снимается в кино,— перелеты, переезды, работа, поиск нового, который никогда не надоест, никогда не потеряет своей волнующей праздничности.
Так и сейчас, едва закончив озвучивание на «Мосфильме» в «Суете сует», я лечу в Индию, где Латиф Файзиев продолжает съемки «Али-Бабы и сорока разбойников» и где мне предстоит играть сказочного предводителя торгового каравана. А в близкой перспективе — новая работа на «Арменфильме» в сатирической комедии. Летом предстоит увлекательное кинопутешествие по Кавказу вместе со знаменитым писателем Александром Дюма-отцом, «организованное», согласно историческому факту, киностудией имени М. Горького.
Кажется, я начал свой рассказ несколько сентиментально, даже с тенью грусти. Я такой и есть—немножко грустный, хотя и вместе с тем неиссякаемый оптимист. Разве это незаметно по моим киногероям? Если незаметно, значит, я работал впустую. Знаете, в цирке издавна бытуют две традиционные клоунские маски — весельчак Рыжий и грустный Белый. Так вот я, вероятно, скорее Белый клоун. И вообще вопреки мнению многих считаю себя не комедийным актером, а трагиком.
Во время войны я работал помощником киномеханика в клубе текстильной фабрики. На сцене этого клуба я впервые увидел спектакль нашего местного Ленинаканского театра и. решил стать актером. К этому времени я успел попробовать себя и в сапожном деле, и в кукольном, и даже в портняжном. Скажем прямо, в этих профессиях я успеха не добился, а мечта об актерстве заслонила все. Дебют же на профессиональной сцене состоялся не много не мало, как в «Гамлете», когда в аварийном порядке я заменил заболевшего исполнителя совсем уже эпизодической, почти мимансовой роли. И когда я без репетиции вышел на сцену, моя физиономия произвела такой фурор, что весь спектакль едва не распался,— один из актеров не удержался от реплики отнюдь не по Шекспиру, вызвав гомерический, но добрый смех в зале.
Я не думал, красив я или нет. Я хотел быть актером. Во что бы то ни стало. Безумно. При поступлении в театральный институт моя внешность тоже была отмечена... «Этот парень когда-нибудь смотрел на себя в зеркало?» — соболезнующе произнесла очень доброжелательная и милая актриса. Вероятно, на «челе моем высоком» отразилось нечто трагическое, и меня приняли. Так к свершению мечты привела, условно говоря, трагикомедия — один из самых любимых мною жанров. Ибо я убежден, что смешное и грустное очень тесно переплетены в жизни.
Не могу сказать, что с появлением на сцене все армянские кинорежиссеры тотчас засыпали меня предложениями сниматься. Потом, правда, кое-кто рискнул. И одним из первых — Генрих Малян. Роль кузнеца Гаспара в его «Треугольнике» остается для меня одной из самых дорогих.
С 65-го года я стал сниматься и в Москве: в историко-революционной ленте Аждара Ибрагимова «26 бакинских комиссаров», у Леонида Гайдая в «Кавказской пленнице», в «Айболите-66» Ролана Быкова.
Все свои роли люблю. И те, что сыграл у Генриха Маляна — Гаспар («Треугольник»), пастух Шкан («Мы и наши горы»), Отец («Айрик'), крестьянин Апро («Наапет»). И Багдасара из фильма «Багдасар разводится с женой» Г. Мелик-Авакяна. И Авака из короткометражки «Памятник»—дипломной режиссерской работы моего младшего брата Альбер¬та. И Арминака Гаспаряна из фильма Дмитрия Кесаяна «Солдат и слон». И шофера Рубика Хачикяна из «Мимино» Георгия Данелия. Все они люди житейски твердые, взрослые, но при этом чуточку наивные. Взрослые дети, задающие жизни бесконечные вопросы и получающие от нее самые неве¬роятные ответы. Встречаясь с ними, стараясь их понять, сам становишься глубже, добрее.
Мой герой — человек из народа, заряженный оптимизмом. У него врожденная внутренняя культу¬ра, естественность и искренность во всем.
В молодости я рвался играть героев очень действенных, невероятно активных, но сейчас меня больше привлекает духовная жизнь, внутреннее состояние, размышление. Соответственно с этим подыскиваются и выразительные средства — мимика лаконичнее, пластика избирательнее, хочется меньше говорить... В общем, появилась определенная тяга к лирико-философской стихии, к глубине подтекста, к многоточию...
С режиссерами мне повезло. Маляна я люблю, как «крестного» киноотца, и за удивительное доверие и уважение к актеру. Бесконечно благодарен судьбе, которая свела меня однажды в мосфильмовском коридоре с Георгием Данелия, когда я мчался из одного павильона в другой. Я с ходу отказался сниматься в эпизоде его фильма «33». Данелия все-таки увлек меня на мимолетное появление в роли чудаковатого итальянского ученого. И чем дальше («Не горюй!», «Мимино»), тем больше не перестает поражать своим режиссерским и чисто человеческим чутьем, поразительной любовью и бережностью к актеру, готовностью выслушать его встречное предложение. И еще одно. В фильмах Данелия всегда есть смесь веселого и грустного, всегда есть что-то глубокое для души.
Что же я сам? Я пока не знаю, где найду наконец свою единственную песню, которая вот уже который год стучит в сердце. Я уже не очень молод, хотя и далеко не стар. Мне сорок семь лет. По законам гор — совсем мальчишка. И я уверен, что моя лучшая роль впереди.
Журнал "Советский Экран"
№8 от 1979 г.