Генеологическое древо великого актера Фрунзика Мкртчяна
История семьи армянского режиссера Альберта Мкртчяна и его брата, всенародно любимого актера Фрунзика (Мгера) Мкртчяна, известна в мельчайших подробностях, однако есть в ней страницы, которые, похоже, утеряны навсегда.
Звезду советского кинематографа, актера Фрунзика (Мгера) Мкртчяна часто называют армянским Чарли Чаплиным. Каждый из комедийных и трагикомических образов, созданных им в театре и кино, самобытен и неподражаем. Именно поэтому после каждой новой роли за актером неизменно закреплялось имя очередного героя.
Популярность и народная любовь к актеру была огромной. Фрунзик не раз рассказывал, что денег с него нигде не брали, документов не спрашивали, так что он прекрасно мог обходиться в жизни и без того, и без другого. Мгер Мкртчян сыграл роли в фильмах, многие из которых вошли в «золотой фонд» советского кинематографа: «Мимино», «Кавказская пленница», «Одиноким предоставляется общежитие». Неудивительно, что интерес к биографии актера на постсоветском пространстве был и остается очень большим.
В 1915 году отцу братьев Мкртчян Мушегу было пять, а их матери, Санам — всего четыре года. Детьми их подобрали в колонне беженцев по дороге в Александрополь (ныне Гюмри) и определили в приют.
«Отец был из Муша и очень гордился этим. Мама, уроженка Вана, была нежной и сдержанной женщиной», — вспоминает Альберт Мкртчян.
Это все, что известно об их происхождении. Жизнь в Западной Армении, раннее детство, родители и отчий дом, а главное — то, что им пришлось пережить в годы Геноцида, осталось наглухо запертым в их воспоминаниях. Оберегая чувства детей, Мушег и Санам не рассказывали и о жизни в сиротском приюте, где они оба выросли.
«Просто невозможно представить эту трагедию: в один момент потерять всех родных и близких», — говорит Альберт Мкртчян.
Огромный приют в Александрополе (в советское время город носил название Ленинакан) был основан Американским комитетом помощи Ближнему Востоку (American Committee for Near East Relief) в 1919 году на месте бывших военных поселков российской империи Казачий пост, Северский и Полигон. Приют был обустроен в 170 зданиях и бараках. В разные годы здесь проживало от двадцати пяти до тридцати тысяч детей. Кроватей на всех не хватало, многие малыши спали на мешках, набитых соломой.
В «городе сирот», как часто называли приют, старшие воспитанники заботились о младших. Детей готовили к самостоятельной жизни. Маленькие жители «города» обучались ремеслам, садоводству, животноводству, ведению домашнего хозяйства.
Повзрослев, Мушег устроился на текстильный комбинат табельщиком, а Санам — в местную столовую посудомойкой. Там они и познакомились. «Наши родители хранили молчание. Им нечего было рассказывать друг другу, ведь их истории были одинаковыми. А нас они не хотели печалить. О Геноциде мы узнали от других беженцев в городе», — рассказывает Альберт Мкртчян.
Альберт Мкртчян вспоминает, что родители могли подолгу сидеть рядом молча, погруженные в свои воспоминания: «Если бы кто-то взглянул бы им в глаза, то ужаснулся бы той грусти, которая была в этих глазах». Почти ничего не было известно и о других членах семьи. «Мы знали, что где-то в Араратской долине у нас были родственники, но нам не удалось с ними встретиться», — говорит Альберт Мкртчян.
Впрочем, тяжелые будни и заботы едва ли оставляли много времени для воспоминаний и размышлений. В послевоенные годы в городе выживали как могли. На ленинаканском текстильном комбинате работники тайком выносили бязь, обмотав тканью ноги. На этом однажды поймали и Мушега Мкртчяна. Его арестовали за кражу и сослали в Нижний Тагил, где он провел в лагерях десять лет. Санам пришлось в одиночку поднимать четверых детей: Фрунзика, Альберта, Клару и Рузанну.
Особенно тяжело воспринял разлуку с отцом Альберт. «В 13 лет я убежал из дома: забрался в товарный вагон и доехал до Москвы. Потом пересел в другой поезд и так тайком добрался до самого Нижнего Тагила. Издалека смотрел, как заключенные валят лес», — вспоминает Альберт Мушегович.
Проведя три дня в Нижнем Тагиле и повидавшись с отцом, подросток тем же путем вернулся в Гюмри. «Отец увидел меня и опешил. Не хотел отпускать, но я уехал обратно», — вспоминает режиссер.
У Фрунзика же сложились особенные отношения с матерью. Мгер Мкртчян говорил: «Все, что есть во мне хорошего, это все от матери. Так же, как и недостатки». Он признавался, что в минуты успеха ему всегда хотелось разделить радость славы с родителями, которых, увы, уже не было в живых к тому моменту, как Фрунзик стал известным.
Воспоминания о трудном, но ярком детстве вылились в автобиографический фильм Альберта Мкртчяна «Танго нашего детства». В нем Фрунзик сыграл роль Рубена. Прототипом персонажа был Мушег, который в реальности трудно ладил с сыном. Тем не менее, воплотить на экране образ отца, «простого рабочего человека, у которого был дар чувствовать красоту», было давним желанием Фрунзика.
Мушег был против актерской карьеры Фрунзика, он хотел, чтобы сын занимался живописью. В споре Мгер победил отца, сумев покорить его талантливой игрой в одной из постановок театрального кружка текстильного комбината. К сожалению, примирение произошло почти перед самым арестом отца. «Как объяснить, что мой отец Мушег, который никогда в жизни не был в музее, не видел даже репродукций картин великих мастеров, все-таки мечтал, чтобы я стал художником?» — удивлялся впоследствии Мгер Мкртчян.
Остроумные цитаты главной героини фильма Сирануш в исполнении актрисы Гали Новенц по большей части принадлежали авторству самой Санам Мкртчян. «Это была непосредственная, искренняя и простая женщина», — вспоминала о встрече с Санам актриса, которая за эту роль была награждена специальным призом жюри на Международном кинофестивале в Венеции.
«Ван моей Санам, Муш моего Мушега»
В 1960-х годах до тех пор замалчиваемая в СССР тема Геноцида армян впервые ясно зазвучала в советских художественных произведениях. В армянском кинематографе появились первые фильмы о героях, переживших Геноцид. В некоторых из них снялся и Мгер Мкртчян. В одном из эпизодов картины Генриха Маляна «Треугольник», снятой в 1967 году, герой Фрунзика рассказывает свою историю спасения по морю. За участие в этом фильме Фрунзик получил Государственную премию Армянской ССР.
В 1970-е годы, параллельно с московскими съемками фильма «Мимино», принесшего Фрунзику Мкртчяну поистине всесоюзную славу, актер вновь снялся у Маляна — на этот раз в фильме «Наапет», который также стал знаковым в истории армянского кино. Это первая советская художественная картина, открыто рассказывающая о Геноциде.
В то время как главный герой фильма, спасшийся во время Геноцида Наапет, и его покорная жена хранят безмолвие и скрывают свои чувства, его свояк Апро (персонаж Мгера Мкртчяна) очень эмоционально переживает случившееся. Именно от него жители села узнают о трагедии семьи Наапета. В фильме герой Фрунзика олицетворяет оптимистическое начало. Именно он произносит одну из ключевых фраз: «Род Наапета не должен прерваться».
У Фрунзика была мечта увидеть Муш и Ван, родину своих предков. Он хорошо знал историю и фольклор этого региона. «Я завидую твоим глазам», — сказал актер поэту Левону Мириджаняну, которому удалось посетить Западную Армению и отыскать отчий дом. Тоска по корням, о которых он так мало знал, оставалась в душе Фрунзика до конца жизни. «Весь мир объехал, но так и не увидел ни Вана моей Санам, ни Муша моего Мушега», — с сожалением говорил он.
Евгений Пажитнов
https://www.proza.ru/2019/12/02/1084
Задача данной статьи - выяснить причину ухода выдающегося киноартиста ФРУНЗИКА МКРТЧЯНА по его коду ПОЛНОГО ИМЕНИ.