Эдмонд Кеосаян
Эдмонд Кеосаян – режиссер, сценарист. Родился 9 октября 1936г. в Ленинакане, умер в 1995 году.
В 1937 году на последнее свидание с арестованным Гарегином Кесаяном его жена пришла с двумя сыновьями, младшему из которых едва исполнилось шесть месяцев. Гарегин, понимавший, что участь его предрешена, сказал жене: “Можешь снова выйти замуж, но вот этому маленькому фамилию не меняй, он ее прославит!” Слова отца оказались пророческими — спустя 30 лет режиссера Эдмонда Кеосаяна узнала вся страна. 
Детство будущего автора романтической трилогии о “Неуловимых мстителях” начиналось далеко не романтично. Весной 1937 года отец Эдмонда был расстрелян как бывший офицер царской армии, а семья — жена и двое детей — сослана в Сибирь, в Алтайский край, деревню Вознесение. Из ссылки они вернулись только после войны, но поселиться в Ленинакане не решились — страх перед возможностью новых преследований был еще очень силен, и Кесаяны перебрались в Ереван. Кесаян — именно так изначально звучала фамилия Эдмонда, буква “о” по ошибке появилась при получении паспорта, да так и осталась. 
В 16 лет Эдмонд уехал в Москву — поступать во ВГИК. На актерское отделение его не приняли — “из-за армянского акцента”, хотя сам Эдмонд по-армянски вообще не разговаривал. Не желая возвращаться в Ереван, Эдмонд поступил в Московский экономический институт, где проучился 4 года. И все 4 года подряд параллельно с учебой пытался поступить во ВГИК, но тщетно. Поступил он только в 1958-м, но уже на режиссерский. В 1962 году курсовая работа четверокурсника Кеосаяна “Лестница” получила Гран-при Международного кинофестиваля в Монте-Карло. Спустя год в Канне была отмечена высшей наградой и вторая его студенческая работа — фильм “Три часа дороги”. 
После престижных международных премий молодому режиссеру дали зеленый свет, и он стал работать на студии “Юность” при Мосфильме. Призы призами, но для того, чтобы заявить о себе, нужен был один-единственный фильм и такой, о котором заговорили бы все. В ЦК Комсомола предложили к 50-летию революции снять приключенческий фильм по мотивам популярных когда-то “Красных дьяволят”. И Кеосаян решил сделать вестерн, дать достойный ответ американской “Великолепной семерке”. Но как? Трюковой школы не было, все приходилось делать в первый раз, самому придумывать трюки, набирать специалистов. Плюс выбор актеров на главные роли — ведь это были еще подростки: Вася Васильев и Виктор Косых — это не Юл Бриннер и Рональд Рейган! Тем не менее, фильм “Неуловимые мстители” был заявкой на романтически-приключенческий экшн. Риск был большой, однако неуемная энергия Кеосаяна, его бесшабашность и вера в самое невозможное зарядили всю съемочную группу, и результат не заставил себя ждать. “Неуловимые мстители” произвели фурор — картину посмотрели более 50 миллионов человек, а мальчишки смотрели фильм по многу десятков раз. Лихой азарт героев, дух юношеской романтики, великолепное созвездие актеров, потрясающая музыка, тонкий юмор — все сложилось так, как задумывал Кеосаян.
Самый несоветский фильм на самую советскую тематику — такими получились “Неуловимые”, ярчайший образец нового жанра “истерн” — вестерна, созданного на востоке. Бешеные прибыли от проката фильма подтолкнули Госкино к заказу продолжения, о котором Кеосаян вначале и не помышлял. Второй фильм — “Новые приключения неуловимых”, имел еще больший успех, чем первый. Но погони, взрывы и трюки, “на ура” принимаемые зрителем, давались на деле совсем нелегко.
В одном из эпизодов автомобиль с героями должен был проехать сквозь стеклянные витрины аптеки. Мосфильмовский техник по безопасности запретил делать этот трюк, утверждая, что скорость не должна превышать двадцати пяти километров в час. Дело в том, что, проехав через аптеку, машина должна была повернуть и остановиться рядом с обрывом метров в двести глубиной. А у “Роллс-Ройса” механические тормоза… Кеосаяну же нужна была скорость шестьдесят—семьдесят. От эффекта ускоренного кадра он отказался — если ускорить автомобиль, то и падение стекла будет ускоренным, и станет виден обман. Кеосаян пошел на авантюру. Несговорчивому технику прислали из Москвы телеграмму, якобы его жена прилетает в Симферополь — все для того, чтобы он на несколько часов уехал со съемочной площадки в Ялте. И как только он уехал, стали снимать. Несколько дублей. С настоящей стеклянной витриной! Присутствовавшая при этом мать актера Метелкина (Валерка) чуть не упала в обморок. Не волновался только Кеосаян. И только спустя годы сам говорил — там ведь могло случиться что угодно, мог погубить мальчика.
Кстати, по ходу съемок Кеосаяну пришлось срочно пристраивать Михаила Метелкина во ВГИК — чтобы избавить от призыва в армию. Метелкин поступал на экономический факультет, где готовят директоров картин. Математики практически не знал. Вместо ответа исписал листок бессмысленными цифрами. И вот во время экзамена преподаватель математики выходит в туалет. Кеосаян идет за ним, заходит в соседнюю кабинку, залезает наверх и говорит оттуда: “Товарищ, у меня там поступает один из героев фильма “Неуловимые мстители”, он ни хрена не знает, поставьте ему пятерку”. Застигнутый в крайне неловком положении преподаватель взмолился:”Я все, что угодно, сделаю, только уйдите отсюда!” Потом он зашел в аудиторию, взял листок Метелкина, долго в него смотрел и сказал: “Какое оригинальное решение. Отлично!” После этого Кеосаян отвез Метелкина в “Арагви”, где и отметили его поступление…
Вообще, Кеосаян очень любил и уважал актеров, и они платили ему взаимностью. Многие известные актеры с удовольствием снимались у него в массовках и эпизодах. Борис Сичкин даже обиделся на него, потому что в третьей серии “Неуловимых” его не было: во второй серии его героя — Бубу Касторского, убили. Но ведь и героя Ефима Копеляна убили! Однако Копелян попросил жену Кеосаяна — Лауру Геворкян: “Лаурочка, скажите Эдмонду Гарегиновичу, что я был ранен, лежал в больнице, но все-таки выжил!” И атаман Бурнаш в третьей серии “ожил”.
Третий фильм трилогии — “Корона Российской Империи” — Кеосаяна уже буквально заставили снять. Но актеры уже выросли, и хотя фильм был, как всегда, добротный и интересный, энергетика получилась немного не той… И, как обычно бывает в таких случаях, завистники и недоброжелатели нашлись без труда. Появились недобрые критические статьи в газетах, журналах, причем еще до официального выхода фильма на широкий экран. Кеосаян тяжело переживал, жалел, что поддался уговорам и согласился снимать… Общая обстановка была настолько тяжелой, что он решил уехать в Армению.
Председатель Госкино Армении предложил: “Сними армянскую картину — что хочешь, даже сценарий не показывай”. Так появился невероятно добрый, трогательный и ироничный фильм ”Мужчины”, открывший новую страницу в творчестве Кеосаяна и раскрывший его талант с совершенно неожиданной стороны. Картина была закончена в начале октября. Но по сценарию в конце фильма должен был выпасть снег.
А снег в Ереване редко выпадает раньше декабря, иногда - аж в январе. Снега не было. И могло вообще не быть. Но Кеосаян уперся — в финале должен быть снег! И ждал. Даже съездил в Москву, где отлежался в больнице и взял справку о болезни, чтобы оттянуть сроки завершения картины. Ждали все.
И однажды ранним утром, выглянув в окно ереванской гостиницы, не поверили своим глазам — весь город был белым от снега. В каком-то бешеном темпе Кеосаян успел поднять группу “по тревоге” и отснять финал картины — снег продержался всего пару часов, в последних кадрах видно, как он тает. Он просто очень хотел этого, и снег пошел, специально для него. Потом все шутили — хорошо, что ему не понадобилось наводнение! С Кеосаяном было возможно все, что угодно, такой был характер, такая энергетика. Когда сын — Давид Кеосаян — снимал документальный фильм “Профессия — режиссер”, то включил в него рабочие моменты съемок отца. Во время просмотра ему сделали замечание: “Зачем эта ускоренная съемка движений режиссера?” На самом деле это не была ускоренная съемка: Кеосаян действительно так быстро двигался. Фрунзик Мкртчян даже говорил ему: “На тебя, Эдик, надо дружеский шарж сделать: с одной горы кричишь “ау!”, а на другой уже стоишь и слушаешь свой же крик!”
Это был человек-энергия, выкладывающийся до конца во всем. Даже в своей любви к футболу. Из-за футбола он мог бросить съемку и 5 часов мчаться из Гориса в Ереван на матчи “Арарата”, которые смотрел со скамейки запасных. Никита Симонян рассказывал, как во время одного из матчей, когда ереванцы уже выигрывали и исход матча был предрешен, мяч попал к нашему нападающему. И вдруг Эдмонд вскочил со скамейки и параллельно игроку во весь дух понесся вдоль кромки поля под смех трибун — азарт захватил его целиком. Однако при своей неуемной энергии Кеосаян невероятно серьезно и глубоко подходил к работе. Готовясь к съемкам “Звезды надежды”, изучал исторический материал. Но так как не умел читать по-армянски, то заставил супругу читать ему “Историю Армении” Мовсеса Хоренаци — громко, не торопясь, чтобы он успевал вникнуть и переварить. В процессе съемок он всегда и многократно переделывал сценарий. Когда приступали ко второй серии “Неуловимых”, сценарий в Госкино даже не стали читать —“Знаем мы Кеосаяна, покажет одно, а снимет все равно что-то совершенно другое, так что пусть делает что хочет!” Тем не менее, все свои сценарии он знал наизусть и сам показывал все роли, играя перед актерами. Никогда не приезжал на площадку неподготовленным, всегда знал, что и как будет снимать. Был очень строг — абсолютная тишина во время съемок. А ведь там сотни, а то и тысячи людей. В Гарни, во время съемок “Звезды надежды”, для эпизода объявления Мхитара преемником Давид Бека собрали огромную массовку — толпы людей на ступенях и вокруг храма, на склонах холма. И вдруг голос Кеосаяна — мат-перемат, затем: “Сними часы с руки!!!!» В средние века не было наручных часов… Как он увидел на таком расстоянии, в толпе эти часы — уму непостижимо…
Свои “фирменные” фишки есть у многих режиссеров — Рязанов обязательно снимет самого себя в эпизоде, в фильмах Данелия нет-нет да и промелькнет песня “Мыла Марусенька белые ножки”… Кеосаян же любил снимать в картинах своих родственников и друзей. В фильме “Мужчины”, к примеру, снял свою 80-летнюю мать. “Неуловимых” он вообще создавал для своего первенца — Давида, и снял его в нескольких эпизодах.
Но вот супруге своей, актрисе Лауре Геворкян, очень долго ролей не давал, хотя все ему это советовали — “Я только начинающий режиссер, что обо мне подумают, если я начну снимать свою жену!” В “Неуловимых” жене достались только роли в массовках. В фильме “Мужчины” Лаура появилась вообще случайно. Джигарханян прилетел на съемки всего на один день, а актриса, выбранная на эту роль, отсутствовала. И Лауру с температурой 38 привезли на съемочную площадку. Она чувствовала себя плохо, все время думала: “Что за чушь я
играю, что за бред? Это ведь совсем не смешно…” Но в итоге именно этот эпизод — деревенские родственники в гостях у семьи стоматолога — стал одним из культовых в армянском кино. Вообще, тема родственников, семьи была для него особой. Он ничего не знал о своих близких, потому что мать боялась рассказывать что-либо об отце. В Ленинакане, во время съемок фильма “Вознесение”, к Кеосаяну на съемочной площадке подошел человек и, представившись троюродным братом, пригласил в гости. Он показал Эдмонду генеалогическое древо Кесаянов. Это был просветительский род — они открывали школы, среди них было много учителей, а дядя Эдмонда был губернатором Карса. Выяснилось, что многие Кесаяны сегодня живут за рубежом, в Америке, во Франции. Эдмонд был очень воодушевлен, попросил сделать копию древа. А в декабре произошло Спитакское землетрясение…
Главное, что отличает все его фильмы, — доброта. Даже отрицательные герои “Неуловимых” — белогвардейцы, бандиты и проходимцы — выглядели симпатично и становились любимцами зрителей. В фильме “Звезда надежды”, рассказывающем об освободительной войне армян в средние века, он старался избежать излишней крови, жестокости. Бесконечная внутренняя доброта проявилась даже в последней его картине — “Вознесение”, посвященной детским годам, проведенным в сибирской ссылке. Родные не понимали, почему он умышленно убрал из фильма почти весь негатив — 4 часа на сборы для высылаемых, жуткий ночной вокзал, озверевшие караульные собаки, вагоны, в которых часть сосланных погибала, не добравшись до места. А ведь был 1988 год, уже можно было снимать довольно свободно. Но нет, весь фильм он посвятил русской женщине — бабе Нюре, приютившей высланных, помогшей им выжить… Доброта и открытость Кеосаяна жили в нем, несмотря на многие тяжелые проблемы. Долгие годы Кеосаян был невыездным. На кинофестиваль в Каире он должен был повезти фильм “Когда наступает сентябрь” (получивший впоследствии главный приз — “Серебряную Нефертити”). Его уже оформляли для поездки. Но в последний момент снова отказали. Он разозлился и пригласил к себе домой сотрудника КГБ, курирующего эти дела, которому заявил: “У меня уже взрослые дети, а я не могу им объяснить, почему я невыездной. Если вы мне не объясните причину, то я вызову корреспондентов, дам им интервью и выйду из партии”. Его стали умолять, мол, успокойся, все выясним. “Выяснение” длилось еще долгих 2 года, после чего наконец реабилитировали отца, и Кеосаяну разрешили ездить за рубеж. Его вызвали на Лубянку. Огромный кабинет, в конце длинного стола — кипа папок. Чиновник, курирующий культуру, сказал: “Можете посмотреть, что в них”. И вышел из кабинета. В папках оказались анонимки: “Кеосаян громогласно ругал съезд”. А дело было так. На V съезде кинематографистов, когда травили и освистывали Чухрая, Кеосаян, возмущенный происходящим, в ярости вышел из зала, употребив при этом несколько непечатных выражений.
Чутких ушей нашлось немало… Анонимки были и из Армении: “Пользуясь тем, что в России не понимают армянского языка, Кеосаян включил в фильм националистическую песню…” — это о народной песне про фидаинов в фильме “Когда наступает сентябрь”…
Личная трагедия Эдмонда Кеосаяна была в том, что в России он не стал русским режиссером, а в Армении — армянским. Он так и остался чужим среди своих, не став своим среди чужих. В последние годы жизни Кеосаян очень хотел навсегда вернуться в Армению, которую очень любил. Мечтал снять фильм о народном герое Андранике. А еще — фильм о Ереване, о своем поколении с рабочим названием “Городские ребята”. Это должен был быть фильм о людях, с которыми он вырос — в окрестностях кинотеатра “Москва”, о его друге Днеприке (Дно), о привезенной из Берлина трофейной машине, на которой они ездили вниз по улице Абовяна, тормозя обычным ломом — у машины не было тормозов. Не успел… Но Эдмонд Кеосаян успел сделать другое — он подарил нам доброту своей души и жизнерадостную энергию своего сердца, до сих пор работающего для нас со скоростью 24 кадра в секунду.
Использованы материалы журнала "Ереван"